В коммунистическое будущее человечества - с доверием!

печать
8 февраля 1994 г.

Выступление Арлетт Лагийе, представительницы Lutte Ouvrière (Рабочая Борьба Интернационалистический Коммунистический Союз) на собрании круга им. Л. Д. Троцкого,

в Париже, в феврале 1994-ого года

Дорогие товарищи и друзья!

Вполне естественно, что те, кому общество обеспечивает богатство, власть, жизнь со всеми удобствами считают что эта уютная для них социальная организация будет существовать вечно. Среди них есть настоящие хозяева общества; эти буржуазные династии (приблизительно 200 семей), которые имеют в частной собственности значительную часть общественного богатства; те, чьи капиталы, даже спящие, за один час своего существования приносят доход, равный месячной зарплате рабочего; те, кому их экономическое могущество дает огромную власть в обществе, большую, чем власть министров и даже глав государств.

Вся мелкая и средняя буржуазия разделяет то мнение, в соответствии с которым настоящее устройство общества - самое лучшее или, по крайней мере, не самое худшее. И многие убеждены в том, что они играют в нем необходимую роль, и что их уровень жизни справедливая за это награда.

Также в порядке вещей тот факт, что буржуазия стремится всеми способами убедить тех, кого она эксплуатирует, чей труд обеспечивает ее богатство, в том, что независимо от того, нравится это или нет эксплуатируемым, нет другой реальной системы.

Но эта социальная система не более вечна, чем другие, и, конечно же, не самая лучшая из тех, которые человечество может для себя устроить. Потому что этот социальный строй несправедлив, основан на неравенстве и эксплуатации; потому что этот строй иррационален и хаотичен... а главное, потому что, что бы ни говорили его защитники, иррациональна сама его экономическая организация.

Капитализм никогда не был обществом равенства. Он появился несколько столетий назад в кровопролитии, в мировом разбое и в пиратстве. Он развивался, опустошая большую часть африканского континента для того, чтобы угонять жителей в Америку и там продавать их в рабство.

С конца XVIII века он вступил в стадию индустриального капитализма, который грабил все большую часть населения, превращая ее в пролетариев, принуждая ее к 15-ти, 18-ти часовой работе в день, покуда она это выдерживала - или умирала от голода и старости, наступавшей в тридцать лет, когда у нее уже не оставалось сил продолжать свою жизнь.

В Англии и во Франции капитализм означал также наем на работу детей четырех-пяти лет, трущобы, алкоголизм, туберкулез, беспросветную нужду. Это прошлое не так уж от нас далеко и, как вы знаете, это прошлое для некоторых возвращается.

Несмотря на несправедливости капиталистического строя, господство буржуазии было прогрессивным в течение целого исторического периода и стало импульсом до сих пор непревзойденного экономического развития, как говорил в свое время человек, посвятивший всю свою жизнь разрушению капиталистического строя: буржуазия первая показала, на что человечество способно (вы, конечно, поняли, что я цитирую Манифест коммунистической партии Маркса) .

Но уже в то время капиталистическая экономика показывала в период кризисов свои противоречия, свои пределы и иррациональный характер своего функционирования. Резко разряжаясь, без всякой настоящей причины, эти периодические кризисы приводили не только к уничтожению массы уже существующего производства, но и к закрытию предприятий, порче станков и т.д. Эти кризисы выбрасывали на улицу массу рабочих и влекли за собой ужасные убытки.

Одновременно с развитием промышленности буржуазия развивала новый класс эксплуатируемых - современный пролетариат. Эта масса нуждающихся, нищих, сконцентрированных во все более и более огромных предприятиях, в облупившихся домах рабочих пригородов, не замедлила превратиться в класс, осознавший тот факт, что его освобождение должно пройти через стадию разрушение господства буржуазии.

Так как особенность этого нового класса состоит в том, что в противоположность многим другим эксплуатируемым и угнетенным классам в прошлом, он никогда не был согласен с угнетением. Едва появившись на свет, пролетариат Начал бороться против буржуазии. Сначала на индивидуальном уровне, а потом и объединившись для того, чтобы защищаться, в организации, постепенно осознавая то, что пролетариат в целом имеет общие интересы. Это осознание не шло все время по прямой восходящей. Оно формировалось во время многочисленных проявлений борьбы, иногда заканчивавшихся победой, но чаще поражением. Борьба сплачивала рабочих до тех пор, пока они не отступали под нажимом буржуазии. Но именно из недр этого класса черпало свое начало могучее стремление к изменению общества.

Да, до того как это было ясно сформулировано в 1848 году в Манифесте коммунистической партии Марксом и Энгельсом. двумя интеллигентами, которые смогли увидеть в пролетариате единственный революционный класс нашей эпохи, до этого коммунизм был "призраком, бродящим по Европе", исходящий из борьбы пролетариата против буржуазии, исходящий из всеобщего стремления к социальному равенству, которое капитализм неспособен был пролетариату обеспечить.

Одно из доказательств того, что буржуазия никогда не изживет идею коммунизма, состоит просто-напросто в том, что коммунизм - самое последовательное выражение стремления эксплуатируемых классов этого общества к справедливости, к равенству, к лучшей жизни. Буржуазия, конечно, может сбить с пути это стремление, но не изжить его.

Маркс и Энгельс, сформулировавшие коммунистические идеи, не были строителями утопий. У них были обширные знания об историческом движении, приведшем буржуазию к власти, и они знали, что социальные формы имели свою молодость, свой зрелый возраст, свою старость, и что когда последняя стадия наступает, общество, если оно не хочет погибнуть, должно поменять свои структуры, найдя в своих собственных тенденциях те, что идут в направлении будущего общества.

А коммунистические идеи - идеи о том, что будущее общество проходит через исчезновение частной собственности, через обобществление богатств и способа их производства для того, чтобы производить то, что необходимо всем, а не в соответствии с доходами капиталистического меньшинства. Эти идеи нашли свой отклик у рабочего класса, ибо они соответствовали его глубоким внутренним стремлениям. Вот почему в течение второй половины прошлого века мы с этим столкнулись. Возникли разные формы пролетарских организаций, возникли профсоюзы, "народные дома", возникли партии, интернационалы наполнились тысячами трудящихся. Все это было создано не сверху, усилиями правителей, а родилось из энергии миллионов трудящихся, которых побудило на общую борьбу бессчетное количество столкновений с буржуазией и властями. В течение всего этого периода (конца XIX века) у пролетариата еще не было в сил для того, чтобы взять власть, отобрав ее у буржуазии, если не считать мимолетного опыта парижской Коммуны 1871 года.

Но все-таки в XIX веке, благодаря постоянной борьбе пролетариата, буржуазии пришлось отступить, эксплуатация немного ослабла, смогло появиться социальное законодательство. Благодаря этой борьбе в промышленных странах была запрещена работа детей, длительность рабочего дня была ограничена, допущена некоторая свобода профсоюзов, возрос уровень жтзни пролетариата.

Борьба, как та, которая велась изо дня в день, так и та, которая велась во имя общих требований, а также во имя того, что буржуазия называла "утопией", была более успешной для улучшения судьбы рабочих, чем покорность и смирение, которые проповедовала буржуазия.

Потом, после 1914 года, четыре года войны, более десяти миллионов убитых, массовое убийство при Вердене, уничтожение в невиданных масштабах, утопией была не в перемена социального порядка, а в ожидании от буржуазного строя спокойной эволюции ко всеобщему счастью. В течение третьего года мировой бойни, когда европейская буржуазия толкала трудящихся на массовые избиения друг друга, восстала русская революция.

Войдя в борьбу в феврале 1917 года, потому что ему надоела война и нужда, русский пролетариат осуществил в течение нескольких дней вековую мечту самых лучших элементов русской интеллигенции, мечту, которую интеллигенция сама по себе так и не смогла осуществить, несмотря на все свое самоотречение, несмотря на все свои заговоры и покушения: разбить царизм.

Но русский пролетариат на этом не остановился. Через восемь месяцев после падения царизма, он привел к власти свою партию, которая представляла его интересы не сверху, принимая те или иные ожидавшиеся массами меры, а наоборот делала все, чтобы рабочие и крестьяне сами осуществляли свои собственные стремления. Если перефразировать Ленина, то можно сказать, что революция не была делом воли, страсти нескольких тысяч революционеров, даже самых лучших - революция оказалась делом воли, страсти, решимости миллионов трудящихся, поощряемых самой упорной классовой борьбой.

Появившиеся во время революции рабочие Советы, схожие с сегодняшними стачечными комитетами и координациями забастовщиков, образовали демократические рамки, в которых развернулась энергия миллионов трудящихся, сначала для того, чтобы завоевать политическую власть, а затем для того, чтобы стать непосредственной базой пролетарской государственной власти, установившейся после Октября 1917 года. Революция не осуществилась бы и не перевернула бы до основания все российское общество, если бы у большинства рабочих, вступивших в социальную войну, не было глубокого убеждения в том, что результат этой войны зависит от каждого из них.

В то время, как знаком сегодняшней реакционной эпохи является то, что такой писатель как Солженицын, может быть и великий писатель, но со средневековыми убеждениями, имеет возможность утверждать по программам телевидения, что всякая революция зло, и что даже французская революция принесла человечеству лишь одни только беды. О реакционности нынешней эпохи говорит также появление такого целомудренного течения среди французской гуманитарной интеллигенции Из преподавателей школ и университетов, которое силится интеллектуально реабилитировать "моральные и духовные ценности" средневековья. Да, в истории, которую преподали эти люди, они так ничего и не поняли!

Да, великие революции - это те, которые запускают в действие огромные социальные силы. Они происходят не так часто. В прошлом их было немного. Но именно они строят историю.

Тот факт, что впервые в истории в 1917 году рабочему классу удалось свергнуть власть буржуазии и стать на долгое время хозяином большущей страны, был сам по себе значительным политическим фактом, который даже сегодня кажется исключительно важным в контексте нашего столетия, но он был гораздо более значимым в тот самый момент. Ибо в той окровавленной Европе, где повсюду давал о себе знать гнев рабочих, проявлявшийся через забастовки в тылу, дезертирство, неповиновение, и даже братание между солдатами враждующих сторон, Октябрьская революция стала потрясающим примером.

Впервые в истории целью войны между классами являлась борьба за власть и не только в одной России. Стоял в порядке дня вопрос и том, кто будет управлять обществом в мировом масштабе: пролетариат или буржуазия, показавшая всю свою вредность, за время своего царствования. И действительно, революция на короткое время победила в Венгрии и в Баварии. Она потрясла основную промышленную страну Европы - Германию, где, как и в России, появились рабочие советы.

Итак, все усилия буржуазии с 1917 по 1919 год были напряжены для того, чтобы помешать распространению пролетарской революции, сломить ее или, по крайней мере, удержать ее на территории России. И если буржуазия выиграла, то это не только из-за своей социальной силы, из-за своего денежного могущества, с помощью своих армий, но также из-за того, что в решающих моментах, во время которых разыгрывалось будущее мира, она использовала поддержку социалистических партий. Социал-демократия будет всегда нести ответственность за свое участие в разрушении реальной возможности для пролетариата уже в этом столетии освободиться от власти буржуазии и тем самым избежать огромного экономического кризиса, фашизма, второй мировой войны, а к тому же бюрократизации Советского Союза.

Россия, несмотря на свою огромную территорию и природные богатства, была во время революции отсталой страной со слабо развитой промышленностью, где промышленный пролетариат, по сравнению с крестьянством, жившим почти как в средние века, составлял незначительное меньшинство населения.

И все-таки, экспроприировав крупных помещиков, а затем буржуазию, пролетариат потряс русское общество и дал экономике импульс, не имеющий равного нигде в мировой истории, когда я говорю о пролетариате, я имею в виду не только его лидеров - Ленина и Троцкого - я говорю о всеобщей энергии миллионов рабочих, развернувшейся вначале для того, чтобы ваять предприятия под свой контроль, затем для того, чтобы взять управление ими в свои руки. Я говорю о той высокой энергии, которая развернулась для того, чтобы в каждом городе, в каждом квартале, распределить еду и жилища, благоприятствуя при этом рабочим в ущерб собственникам. Я говорю здесь также о той могучей энергии, которая шла на то, чтобы возобновить, прерванную гражданской войной, работу предприятий, на то, чтобы с помощью советов обеспечить снабжение городов продовольствием, и, если это было необходимо, силой заставить буржуазных специалистов организовать производство для того, чтобы обеспечить хотя бы минимальный промышленный подъем.

Лидеры революционной России не ставили перед собой непосильной задачи настолько модернизировать русскую экономику, чтобы построить на ее основе в пределах изолированной России идеальное коммунистическое общество. Они вовсе не имели претензий какие позднее имел Сталин - сделать Россию моделью, к которой должны стремится другие страны.

Будущее, которое они готовили не было соревнованием, мирным или нет, между пролетарской Россией и остальным миром, оставшимся под властью буржуазии. Они не претендовали на то, чтобы без помощи промышленно развитых стран Европы, переступив через капиталистический этап, перейти от феодального общества к социализму. Они знали, что коммунизм возможен только в мировом масштабе. Цель их состояла в том, чтобы стать на время форпостом революции, ее бастионом, до ее распространения сначала в промышленной Европе, а затем и во всем мире, для того, чтобы быть готовыми к этому, они создали Коммунистический Интернационал. И когда они помогали революционным активистам создавать коммунистические партии, они это делали не для того, чтобы эти партии довольствовались восхвалением советской модели, Но для того, чтобы они были в состоянии совершить революцию в своих странах.

Но Октябрьская революция осталась одинокой, и, оглянувшись назад, становится понятным, что именно в ту эпоху, т.е. в двадцатые годы, она была побеждена. Первая попытка пролетариата создать новое общество потерпела поражение.

Рабочий класс был изнурен четырьмя годами революции и гражданской войны. Большая часть его была истреблена. Количество пролетариата сократилось также из-за разрушения промышленности. И здесь без открытой контрреволюции, без прямого взятия власти, начались процессы, ставшие смертельными как для советского, так и для мирового рабочего класса. Внутри советского аппарата, внутри самого рабочего государства, которое было в каком-то смысле основным достижением русского рабочего класса в революции, внутри этого рабочего государства, которое было великолепным инструментом, предназначенным для того, чтобы сопротивляться международной буржуазии, началось перерождение, которое за несколько лет изменило всю физиономию страны.

Это перерождение произошло из-за сот тысяч, и даже миллионов служащих государственного аппарата и аппарата партии, которым их положение обеспечивало определенные выгоды, по началу мелкие, но необходимые, в том океане нищеты, которым в то время являлась Россия, Социальная прослойка, которая управляла страной, будучи все менее и менее подконтрольной снизу, набиралась уверенности в себе и авторитета, который она направляла против рабочего класса. Постепенно она дошла до того, что стала считать свои привилегии более важным делом, чем борьба за распространение революции, ибо это означало бы в перспективе продолжение борьбы и новые столкновения с мировым империализмом.

Бюрократия быстро признала своими главарями тех, кто, как Сталин, льстил ее стремлениям. Ее влияние на общество было достаточно сильным, для того, чтобы в соперничестве за власть, покачнувшуюся после смерти Ленина в конце 1924 года, победил Сталин. Бюрократия была довольно уверенной в себе, чтобы официально отречься от перспективы международной пролетарской революции, декларировав задачу построения социализма в одной стране. Отныне бюрократическое управление Советского Союза ничего уже не могло сказать международному пролетариату, если только не считать его призывы к солидарности с ним, притом все менее и менее активным образом, чтобы дать возможность Советскому Союзу выжить.

Это было значительной переменой, против которой с самого начала внутри самой большевистской партии, боролась фракция, лидером которой был Троцкий.

Это было переменой, катастрофический характер которой представляется сегодня более понятным, так как, в конечном счете, пролетариат после этого уже не мог оспаривать у бюрократии управление советским обществом.

Позднее бюрократия смогла даже обратиться к пролетариату за помощью! Она это сделала тогда, когда в 1927-28 годах рост буржуазии в деревне угрожал ее власти. Она это сделала во время осуществления политики индустриализации на основании общественной собственности, созданной пролетарской революцией. Национализация и планирование, возможные благодаря пролетарской революции, создали рамки, без которых. Советский Союз тридцатых годов не построил бы могучей промышленности.

Но это не было бы возможно, если бы у пролетариата, а в частности у молодежи, которая ехала строить железные дороги или целые города в сибирской глуши, не было чувства, подвигающего их работать для дела коммунизма, несмотря на эволюцию режима все более отдаляющегося от коммунистического идеала.

Бюрократия в то время выдавала свою власть за власть рабочего класса, как перед советским обществом, так и перед международным рабочим классом Советский Союз представлялся в течение нескольких десятков лет, родиной коммунизма, даже в те периоды, когда его политика была политикой субподрядчика на счету у буржуазии.

Можно сказать, что со второй половины двадцатых годов, кроме, может быть, поворота в 1929 году к индустриализации, все шаги, сделанные бюрократическим правительством, все принятые меры, все его реформы, шли направлении контрреволюции. Также как шли в направлении контрреволюции действия западной социал-демократии. Тогда, когда бюрократия якобы строила коммунизм, то есть общество, основанное на равенстве, она пользовалась такими привилегиями, как специальные магазины, кварталы резервированных усадьб и домов, служебных машин и квартир, путешествия заграницу, возможность приобретения продуктов, которые не были доступны массам. Ее основная забота состояла в том, чтобы увеличить свои привилегии и, тем самым, укрепить свою власть над обществом, которая, в свою очередь, и обеспечивала ей привилегии.

Хищения, предназначенные для того, чтобы обеспечить бюрократии привилегии, реализовались в ущерб рабочим и крестьянским массам. Неравенство увеличивалось тем, что коммунистический идеал был растоптан, для того, чтобы помешать рабочему классу защищаться, бюрократия лишила его элементарных демократических свобод и принудила все общество подчиняться жестокой диктатуре.

Бюрократия держалась не только силой, но и обманом, постыдно скрывая источник своих привилегий, продолжая отстаивать право, помимо всего прочего, представлять коммунизм и революцию, даже оправдывать свою диктатуру над рабочим классом исторической необходимостью сопротивляться давлению буржуазии, везде представляемой как враждебный класс.

Вот почему она рассматривала тех, кто ее критиковал от имени и во имя коммунизма, кто разоблачал узурпацию ею власти рабочего класса и лживый характер режима, как худших врагов, так как они могли бы придать антибюрократическим чувствам рабочего класса политическое выражение.

Вот почему все те, кто оказывал сопротивление сталинской линии во имя коммунизма были сосланы в Сибирь, прежде чем быть убитыми. Большинство вождей большевистской партии и революции были убиты. Сам Троцкий был убит после того, как его изгнали из Советского Союза.

Но если Сталину удалось убить людей, ему не удалось убить идеи. Если сталинизм уже не существует, коммунизм все еще жив,

До недавнего времени бюрократия продолжала выступать в качестве представительницы всего международного коммунистического движения, тогда как она уже давно стала, также как и в международном плане, одним из основных противников пролетарской революции и одним из основных факторов установления буржуазного международного строя, непосредственно или через влияние, которое она имела над коммунистическими партиями.

В тридцатые годы, тем не менее, были подъемы боевого духа рабочих, революционные события, которые, если бы они были доведены до конца, разбили бы изолированность Советского Союза. Но во всех этих событиях, бюрократия приняла участие всеми своими силами, давя на коммунистические партии, над которыми она имела полный контроль через чистки и исключения для того, чтобы стремления рабочего класса не угрожали бы буржуазному строю.

Политика бюрократического диктата несет непосредственную ответственность за поражение китайской рабочей революции в 1927 году, бюрократия способствовала также искажению испанской пролетарской революции 1936 года, превратив ее в борьбу между двумя политическими сторонами буржуазии: республиканской и франкистской. Она диктовала французской коммунистической партии предвыборную политику народного фронта, этот предвыборный блок между коммунистической и радикальной партиями, во имя которого Морис Торез объявил, что нужно "уметь прекращать забастовку" для того, чтобы избежать угрозы сильной волны забастовок июня 1936 года, нависшей над буржуазным строем.

Но советская бюрократия несет также огромную ответственность за то, что могучая коммунистическая партия Германии не смогла организовать сопротивление немецкого пролетариата, самого сильного и многочисленного в Европе, нацистским боевикам Гитлера. Если не считать нацистской Германии, ни один строй не нанес такого непоправимого убытка рабочему движению как сталинский строй. И это было сделано во имя коммунизма, что способствовало подрыву уважения к нему перед глазами международного рабочего класса.

В области политики, бюрократия глубоко исказила национализацию экономики, расхищая в свою пользу большую часть общественной собственности. Она исказила планирование, все меньше и меньше организовывая выпуск той продукции, которая могла бы улучшить жизнь рабочего класса, но все больше и больше для того, чтобы удовлетворить свои собственные нужды.

Но все-таки самое необычное - это то, что не смотря на все это, постепенное развитие советской экономики шло более быстрыми темпами, чем развитие капиталистической экономики, на основе почти полного планирования Советский Союз избежал последствий большого кризиса 1929 года и в то же время его экономика развивалась высокими темпами.

Между 1913 и 1935 годами американская промышленная продукция была умножена на 1,4, немецкая на 5,5, советская же на 8,5. Конечно, исходный уровень был ниже, но как раз это и было последствием прошлого! А потом, даже после войны, с 1948 по 1975 год, постепенное развитие советской экономики, несмотря на разрушение средств производства во время войны, шло быстрее, чем развитие Соединенных Штатов Америки. Хотя США были основной и самой богатой капиталистической державой, чья экономика опиралась не только на свои собственные силы, но также основывалась на грабеже большей части мира.

Так вот, нужно сделать вывод о том, что экономическая и социальная организация, которую несет в себе пролетарская революция, даже осуществленная в самых худших условиях, даже плохо примененная, даже искаженная, обеспечивает более быстрое развитие экономики, чем развитие самых лучших капиталистических Хозяйств. Без импульса, заданного пролетарской революцией, Советский Союз не смог бы пройти этой дороги и Россия располагалась бы где-то между Бразилией и Индией, включая этнические варварства. Экономические достижения Советского Союза дают понимание того, что может достичь национализированная плановая организация производства. Тогда как, будучи примененной в развитых странах, которые обладают громадными материальными возможностями, плановая экономика под контролем многочисленного, организованного рабочего класса, может дать громадный подъем человечеству!

Течение, которое я представляю, троцкистское течение, гордится тем, что оно с самого начала воевало против бюрократического пере рождения советского Союза. Это течение не дожидалось падения Берлинской стены в 1989 году, ни даже времени обвинений, выдвинутых против сталинизма в 1956, чтобы выступить во имя коммунизма, во имя интересов рабочего класса против преступлений Сталина и его наследников.

Активисты троцкистского течения были вытеснены из рабочего движения сталинским течением. Те, которые оставались в Советском Союзе, были сосланы в лагери, а затем уничтожены. Некоторые из тех, кто действовал в странах, где сталинская бюрократия не имела такой власти, были также убиты или обвинены главами коммунистических партий в том, что они якобы были агентами империализма. Тогда как те же партии верой и правдой служили буржуазии своих стран, иногда даже в качестве министров.

Смысл борьбы этого поколения троцкистских активистов заключался в том, чтобы сохранить коммунистический идеал от все более и более безобразной бюрократической карикатуры. Какой искренний активист коммунистической партии сможет сегодня без возмущения читать то, что Юманите писала о московских процессах, читать как эта газета восхваляла Сталина, оспаривала существование Гулага, оправдывала в 1956 году подавление рабочего восстания в Венгрии и позднее интервенцию в Чехословакию и Афганистан? Кто посмеет сегодня взять на свой счет клевету, которой Юманите покрывала тех, кто критиковал с коммунистической точки зрения царствующую в Советском Союзе диктатуру?

Сегодня мы - коммунисты, так же как были ими в прошлом и не жалеем ничего из того, о чем ранее говорили или писали. Нам не от чего отрекаться.

Тогда, как куча сочинений Сталина, Хрущева или Брежнева, восхвалявшие в свое время всеми коммунистическими партиями, как якобы сочинения лучших мыслителей, будут позабыты... Они уже позабыты и, мы думаем, по справедливости. Будущие же поколения коммунистических активистов найдут все для своего просвещения в сочинениях Троцкого, также как в сочинениях Ленина, Розы Люксембург, Маркса и Энгельса. Если я напоминаю об этом, то не для того, чтобы показать, кто был прав в прошлом. Но просто прошлое необходимо понять для того, чтобы избежать того же в будущем, для того, чтобы избежать, чтобы преданность и пожертвования нового поколения коммунистических активистов не были бы канализированы, чтобы оно опять не было бы сбито с пути, предано, извращено и испорчено. Так как большую часть мирового коммунистического движения глубоко исказили под влиянием бюрократической власти в Советском Союзе.

Множество активистов присоединилось к коммунистическим партиям с искренним желанием бороться за коммунизм, их партии долго показывали им на Советский Союз как на конкретное его воплощение, а политику его правителей, как на модель коммунистической политики. Конечно же, после этого они пребывают в заблуждении. Множество из них также возмущены тем, как руководители их партий выбрасывают из своей программы понятие диктатуры пролетариата или, как сейчас это делает руководство ФКП, принцип демократического централизма.

Вот уже десятки лет как эти понятия искажены коммунистическими партиями. Для руководителей КП диктатура пролетариата давно уже обозначает сталинский режим и режимы его наследников. А совсем не ту власть, осуществлявшуюся снизу, вовсе не ту прямую диктатуру, осуществлявшуюся через власть советов сразу после революции 1917 года. Уже также давно для руководителей КП демократический централизм означает диктатуру партийного аппарата, запрет критики официальной линии.

Но как раз по справедливости множество активистов КП воспринимают само отрицание этих понятий как последний отказ о того, что осталось далеким родством с коммунизмом, пытаясь переложить ответственность на эти понятия, руководители КП просто-напросто хотят увильнуть от своей собственной ответственности, сделать так, чтобы забыли их собственное равнение по линии сталинской бюрократии, то как они обманывали активистов собственной партии, словом, их предательство!

Итак, я желаю того, чтобы все это не обескураживало искренних активистов ФКП и, чтобы позиция их руководителей не привела бы их к отказу ни от коммунизма, ни от активистской деятельности. Ибо коммунистические идеи нуждаются в активистах: в женщинах и в мужчинах, которые бы их защищали и побороли бы буржуазные идеи, которые нам навязывают через средства массовой информации, которые бы поставили заслон давлению реакционных, расистских, шовинистических, религиозных идей.

Я, однако, надеюсь на то, что эти женщины и эти мужчины задумаются над идеями, что привели к сегодняшней эволюции Советского Союза, но также и к эволюции КПСС.

Да, нельзя ни смирятся с этим, ни плакать, нужно наоборот понять, где была ложь, потому что правда одна - революционная.

Итак, сегодня бывший Советский Союз стоит на пути к крушению. Он уже распался на 15 республик, официально независимых, но процесс распада продолжается. Те, кто руководит этими республиками, в частности Россией, открыто заявляют о себе как о сторонниках восстановления капитализма. Большая часть этих руководителей, начиная с Ельцина - бывшие руководители бывшей коммунистической партией Советского Союза.

В политических кругах на Западе руководителей кремля давно уже не боялись и не представляли в образе бандитов-большевиков с ножом между зубами. Их, несмотря на холодную войну, которая никому не казалась классовой войной, вот уже пол века считали порядочными людьми, которых нужно иногда встречать и принимать по случаю их официальных поездок. Самое большее, так это были шутки в их адрес, поводом чему служили вышедшие из моды костюмы при Хрущеве и почтенный возраст при Брежневе.

Но все-таки они были штампованными представителями мирового коммунизма!

Итак, если эти руководители первые говорят, что коммунизм потерпел крах, кто будет этот факт оспаривать? Когда Горбачев заявил о восстановлении в Советском Союзе капиталистического рынка, большая часть тех, которых на Западе считают "советологами", сами себя провозгласившими, объявили, что есть теперь конечное доказательство того, что коллективизация средств производства и плановое хозяйство потерпели крах. И именно тогда расцвели выступления для того, чтобы попытаться доказать, что общая национализированная собственность мешала индивидуальной инициативе, подрезала ей крылья, стерилизовала ум и новшества в области экономики.

Они утверждали - разве это фактами не было доказано? - что планирование имело неизбежным следствием бюрократическую неповоротливость, не позволявшyю осуществлять гибкое регулирование экономикой, позабыв, конечно, то, что именно путем кризисов капиталистический рынок регулирует буржуазной экономикой.

Более примирительные объявляли, что национализация и плановое хозяйство могли бы послужить Советскому Союзу с 1929 по 1939 год, когда сравнивать его можно было только с капиталистическим хозяйством, находящимся тогда в кризисе. Они соглашались с тем, что национализация могла помочь хозяйству Советского Союза выжить во время второй мировой войны, когда экономика империализма была направлена на военное производство. Но даже они утверждали, что советское хозяйство не выдержало сравнения по отношению с империалистическими державами.

Все это говорилось для того, чтобы иметь возможность утверждать то, что ни национализация, ни планирование не были прогрессом, если бы они были национализированы и запланированы, и что контроль над внешней торговлей - мальтузианское средство предохранить национальное хозяйство, оказалось почти реакционным экономическим методом и была лишь советской версией узкого капиталистического протекционизма.

Но заинтересованные критики социализма или те, кто происходит из их среды, кто поддался влиянию господствующих идей, и кто поверил, более или менее искренне в то, что ради восстановления некоторой свободы слова стоило пожертвовать государственной собственностью и планированию, не хотели видеть, или не видели, что происходящее в Советском Союзе имело прежде всего политический характер.

У бюрократии, с тех пор, как у нее находится власть, была склонность к тому, чтобы считать, что государство - это она и вследствие этого, государственная собственность прежде всего является ее собственностью. Что долгое время препятствовало ей довести свою склонность к захвату национализированной собственности и восстановить частную, так это боязнь пролетариата. Боязнь эта имела тот эффект, что бюрократия не смела трогать общую собственность заводов, шахт и земель. Бюрократия осуществляла свои взимания продукции, то есть работы рабочих и крестьянских масс не официально, а, каким-то образом, коллективно. Распределение производилось сверху вниз, каждый пользовался благами в соответствии с его иерархической позицией в номенклатуре. Но эта система смогла функционировать только благодаря поддержке со стороны сильной и диктаторской центральной власти.

Сталин в свое время установил режим террора, отмеченный чистками, арестами, расправами, в частности с представителями высших слоев бюрократии. Бюрократия с этим соглашалась только из -за того, что террор представлял собой неизбежный побочный продукт необходимой диктатуры над массами. Даже после смерти Сталина, несмотря на жестокость борьбы за власть на верхушке, руководящий политический аппарат долго предпочитал плохое устройство в тени вместо того, чтобы рисковать открыто показывать свое соперничество.

Но простое смягчение режима террора было достаточно для того, чтобы даже уже при Хрущеве начало выражаться стремление бюрократии к большей независимости от центральной власти. А затем, при Брежневе, за мнимой монолитностью в верхушке, образовались бюрократические мафии, которые грабили в широком масштабе и саботировали государственную экономику.

С новой силой возобновились наследственные войны после смерти Брежнева в 1982 году, что дало бюрократическим кланам полностью развернуть свои желания. Так как после прихода Горбачева к власти в 1985 году борьба за власть была, в противоположность предыдущим, все более и более общественной, она повлекла за собой почти коллективный произвол со стороны бюрократии. И в сущности счеты, которые лидеры бюрократии сводили друг с другом на общественной сцене, привели Горбачева, который думал, что таким образом он укрепит свою власть, к уступкам и к предложениям авансов местным бюрократам, которые стремились к ослаблению контроля со стороны центральной власти. Это привело его к шагам на встречу мелкой буржуазии, в частности к интеллигенции (докторам, писателям, артистам, преподавателям университетов, желавших больше свободы мышления и слова).

Обещание свободно открыться империалистическому рынку было связано с иллюзией, что если Советский Союз опустит руки с военной и экономической точек зрения, то в советскую экономику доллары потекут потоками. Обещание частично восстановить частную собственность в торговле и обслуживании и даже в тех отраслях промышленности, которые производят товары высших сортов, удовлетворяло стремления тех, кто до этой поры богател в тени, и кто стремился узаконить и увековечить свои экономические привилегии. Мелкая буржуазия, даже интеллигентская, не интеллигентнее здешней. Часть бюрократии рассчитывала, что она сможет, благодаря этим переменам, больше обогатиться и более стабильным образом чем раньше. Мелкая буржуазия, интеллигентская или нет, подумала, что наконец-то пришло время, когда она сможет использовать свои деньги на покупку западных товаров, которыми вследствие отмены контроля над внешней торговлей непременно должен наполниться русские лавочки.

Демагогия в сторону самых зажиточных слоев не принесла счастья Горбачеву. Он, столкнувшись в верхах бюрократии с еще более бесстыдными демагогами, например, в лице Ельцина, не только не смог удержаться у власти, но также не смог помешать развалу Советскому Союза.

Сегодня Ельцин, в свою очередь, не может помешать развалу того единственного куска Советского Союза, который он унаследовал. Он вынужден отменить все больше и больше избирательных свобод, ходатайствовать перед сановниками армии, чтобы получить надежду на восстановление в масштабе России сильной центральной власти. Будущее покажет удастся это Ельцину или нет.

Распад центральной власти дал определенному количеству бюрократов или аферистам, вышедшим из мелкой буржуазии, обогатиться, буквально грабя фонды, за которые они отвечали, продавая сырье, редкие металлы, товары и даже запасы товаров государственных предприятий преимущественно за доллары, кладя доходы, полученные от хищений в западные банки.

А что касается низших слоев бюрократии и мелкой интеллигентской буржуазии, то они могут отныне внимательно разглядывать предметы роскоши в витринах московских магазинов. Но у них нет денег для того, чтобы имело смысл им заходить в эти магазины. А что касается их надежд на демократию, Ельцин недавно показал свое мнение о ней во время недавнего кровавого нападения на парламент.

Но именно тот факт, что распад Советского Союза имеет политическое происхождение и происходит от аппетитов руководящего слоя без того, чтобы рабочий класс смог в данный момент оказать этому сопротивление, показывает стоимость того, что еще оставалось, несмотря на бюрократию, от социалистического хозяйства в Советском Союзе.

Вот почему даже сегодня Советский Союз служит доказательством того, что за капитализмом нет будущего, и что коммунизм является будущим мира. Если еще что-то в экономике действует, так это потому, что, как бы там ни было. 270 миллионов населения страны продолжает все-таки жить и потреблять, пускай даже на низком уровне, ибо кое-что осталось от национализированного хозяйства. И я добавлю, что благодаря тому факту, что почти все большие предприятия еще остаются в руках государства (центрального государства или местной власти) и потому, что эти предприятия не действуют, или пока еще не действуют, сообразно критериям капиталистической рентабельности. Несмотря на снижение объемов их производства, они не выбрасывают на улицу своих рабочих как они бы сделали это здесь, чаще предварительно. Рабочий класс не смог поэтому сопротивляться аппетитам руководящего слоя.

Но главным образом рабочий класс платит за обогащение и грабеж бюрократии, а особенно за распад планификации, который к этому приводит. Нужно платить значительным понижением уровня жизни, вследствие инфляции, которая бьет по тем категориям населения, которые менее всего способны сопротивляться, особенно по пенсионерам. Они за это платят из-за отмены социального страхования и бесплатной системы просвещения, из-за угрозы роста безработицы.

Нет, не советское хозяйство потерпело крах. Что потерпело крах, так это власть бюрократии. Чтобы нам ни говорили, рыночное хозяйство, то есть капитализм, поддерживает в остальном мире хозяйство только ценой трагедий и жертв, больших по сравнению с тем, что сделала советская бюрократия. Обеспечивал ли капитализм в то время экономическое, социальное, культурное развитие? Конечно, нет!

Существовали во время относительной экономической прогрессии шестидесятых годов добрые души, которые утверждали, что сущность капитализма изменилась, и что он потерял свои недостатки. Это мнение можно игнорировать, ибо даже в течение этого периода относительного процветания даже в развитых странах, если буржуа, особенно американские, а также немецкие, японские и французские, обогатились, если уровень рабочего класса повысился, так это только позади прибыли. Но пока в этот период, мы, рабочие богатых стран могли покупать себе холодильники, стиральные машины, автомобили, пускай не всегда приличные квартиры, с иллюзией у многих из нас о том, что все это будет продолжаться и впредь, для миллионов людей грандиозной неразвитой части нашей планеты капитализм не оставлял не малейших шансов на спасение.

Во всех странах, где капитализм иногда вводил в действие заводы, строил сверхсовременные небоскребы, в которых помещались банки, предприятия импорта-экспорта, он также ввел условия труда, присущие для начала девятнадцатого века! Рабочие, работающие на сверхсовременных машинах, чтобы получить мизерную зарплату, десятилетние девочки, работающие как в XIX веке на электронных конвейерах, предназначенным машинам XXI века!

Если в западных странах, в таких, как Франция, где в продаже имеется изобилие фруктов, овощей, мяса, молока. устанавливают квоты производства сельскохозяйственных продуктов, одна пятая населения третьего мира, около 800-та миллионов человек, страдают от недоедания, а остальные находятся на ужасно низком уровне жизни!

Но этот период все-равно прошел, в течение последних 20-ти лет открылась эпоха непосредственного застоя и даже разложения мирового хозяйства, как между двумя мировыми войнами. Конечно, не тем же самым образом - история редко повторяется - но из-за тех же самых причин. Не было биржевого краха, сравнимого с крахом 1929 года. Но экономика все-таки погрузилась в разруху. Капитал все менее и менее инвертируется в промышленное производство, а все больше и больше в финансовые операции, то есть в спекуляцию.

Незначительный слой финансистов жонглируя миллиардами, получает колоссальные прибыли на удачных спекулятивных операциях, которые разоряют экономику. А в это время даже в самых богатых странах, десятки миллионов рабочих превращены в безработных, затем в бедных, а потом были доведены до того, что попали в сферу внимания государственного, муниципального или частного милосердия, а то и до ничего.

На заре XXI века, даже в больших городах, самых богатых на нашей планете: в Париже, Нью-Йорке, Лондоне и т.д., с наступлением зимы, есть женщины и мужчины, умирающие от холода просто потому, что сотни тысяч таких как они лишены элементарного права: иметь приличное жилье' мы становимся свидетелями того, что вновь появляются такие болезни бедноты как туберкулез, который, думали, навсегда исчез из т.н. цивилизованных стран.

Безработица и полная неспособность ее преодолеть - одно из проявлений разложения капитализма, во Франции, вот уже двадцать лет, не проходит ни одного года, без того, чтобы безработица не обострилась. Женщины и мужчины, вполне способные работать для общества, от него отвержены потому, что руководители капиталистическими предприятиями считают, что давать им работу нерентабельно, во имя святейшей частной собственности, например, такой человек как Кальве, исполняя в должности босса самые худые дела для семьи, владеющей авто-фирмой Пежо, может принять план увольнения, который разрушает тысячи рабочих семей. Любое предприятие может быть закрыто, даже если его производство приносит обществу пользу, даже если его закрытие еще больше усугубит кризис. Оно будет закрыто лишь только потому, что его хозяйчик считает, что более рентабельно для своей собственной выгоды поместить капитал в другое место. Сколько бедствий, сколько растоптанного достоинства, сколько уничтоженных человеческих существований, за этими холодными экономическими механизмами?

И после этого еще смеют говорить, что капиталистический рынок, его законы спроса и предложения, самый лучший образ регулирования экономикой!

Но когда речь идет о получении выгоды, боссы полагаются не на рынок и не на его законы! Они требуют помощи от государства. Во всех странах государство посвящает значительную часть своих ресурсов на то, чтобы ведущие буржуазные династии смогли извлечь, даже во время кризиса, такие же большие выгоды как и раньше. Вот почему все государства разорены. Вот почему у государства ничего не остается для того, чтобы принять на работу медсестер, железнодорожников, почтовых служащих, учителей. Вот почему нет необходимых денег для больниц, дорог, школ, общественного транспорта. Вот почему общественное обслуживание становится ветхим даже в самых богатых странах. Вот почему экономят на расходах на здоровье, социальных выплатах, то есть в ущерб бедным.

А что касается неразвитых стран, из которых выжимают огромные проценты, которые они платят интернациональным финансовым ростовщиками, большинство из них, на африканском континенте и латинской Америке, погружаются в бедность и голод!

Господство буржуазии ведет мир к варварству. Сегодня этнические или националистические конфликты, разоряют Африку, а в Европе Югославию и Кавказ. Вооруженные, изголодавшиеся банды образуются для того, чтобы жить за счет населения еще больше изголодавшегося. Но варварство развивается также на богатом Западе. Материальная его сторона связана в больших городах с наркотиками и преступностью. Политическое и людское связано с расистской демагогией и возвращением реакционных идей. Но капитализм способен на худшее. Так перед лицом лжи, что уподобляет капитализм и товарное хозяйство свободе и демократии, напомним, что капитализм породил помимо двух мировых войн, только в наше столетие, фашизм, нацизм, лагеря смерти, бессчетное количество диктатур, которые еще сегодня угнетают большинство стран в мире, среди них есть даже те, что представлены в ООН.

Итак, необходимо сделать так, чтобы пролетариат вновь оказался достаточно сильным для того, чтобы оспаривать в мировом масштабе власть у буржуазии. И в этот раз, наконец, отнять ее у нее, для будущего человечества необходимо, чтобы он предложил свою перспективу развития общества.

Какую перспективу? Что означает сегодня коммунистический идеал? Что будет делать пролетариат, придя к власти?

Победоносный пролетариат разобьет государственный аппарат буржуазии, отправив в отставку армейских иерархов, полицию, высшую администрацию, для того, чтобы создать строй прямой, непосредственной демократии. Он возьмет на вооружение опыт парижской Коммуны; все те, кто будет исполнять государственной должности должны быть на них избраны и постоянно сменяемыми. А заработная плата у них будет такая же как у рабочих.

Пролетариат экспроприирует крупную буржуазию, Пежо, Мишлен, Де Вендел, Беттенкур. крупных акционеров финансовых и промышленных групп. Он перегруппирует все банки в один единственный организм, подчиненный контролю и решениям власти трудящихся. Он положит конец конкуренции между промышленными группами и организует производство по новому - по плану. Этот план, принятый властью, установленной трудящимися и функционирующий под их постоянным демократическим контролем, должен будет, прежде всего, иметь целью удовлетворение нужд широких слоев населения, не задумываясь над тем, имеют ли нуждающиеся деньги или нет. Он отдаст предпочтение производству необходимых для всех продуктов, а не производству предметов роскоши для избранных. Он отменит ненужное производство и, тем более, вредное, такое, как, например, производство оружия, если, конечно же, одержит победу в мировом масштабе.

План будет иметь целью первостепенной целью быстрое доведение на тот уровень, на котором каждый человек просто Из-за того, что он принадлежит человечеству, будет иметь право на удовлетворение своих элементарных потребностей: в питании, в одежде, в приличном жилье, в доступе к пристойному лечению, в воспитании, достойном для начала XXI века. Взамен каждый привнесет свой вклад, работая для общества. Паразиты, которых сегодня содержит общество, должны будут работать как и все. Наконец-то, они станут на что-нибудь годны!

Исчерпывая прибыль производительности, которой добьются простым уничтожением паразитизма крупного капитала и колоссальной расточительности экономической конкуренции, план также будет иметь целью уничтожение разницы между богатыми и бедными странами. Для того, чтобы рационально заведовать хозяйством и природными ресурсами всей планеты, общей собственностью всего человечества, победоносный в мировом масштабе пролетариат уничтожит все границы, все таможенные барьеры - анахроническое, дурацкое, бесчеловечное наследство варварского прошлого. Это абсолютно не помешает разным национальным и этническим общинам совместно заведовать собственными делами, покуда они будут считать это необходимым для того, чтобы исчезло национальное угнетение.

Ради увеличения производительности планирование сделает возможным стандартизацию производства и продуктов. Но стандартизация отнюдь не означает придание всему однообразия. Наоборот! Доходное производство делает возможным изготовление в большом количестве множества разнообразных изделий.

Капиталистическая рентабельность принуждает сегодня все общество к единообразному производству, начиная с джинсов и Мак Дональдсов и кончая американскими сериалами или хит-парадами. Проходя через стандартизацию яблок, помидор или курицы, имеющих один и тот же вкус в разных концах империалистического мира.

Коммунизм наверняка сможет придать гораздо большее значение местному и областному производству, так как планирование вовсе не означает чрезмерной централизации, главное, чтобы продукция, нуждаются в самой большой концентрации была действительно сконцентрирована и не подвергалась конкуренции.

Избавившись от крупных финансовых групп и от чрезвычайной власти, которую дают в нынешнем обществе деньги, люди наконец-то смогут освоить и овладеть ходом эволюции своей экономики и своего общества. Рабочее население на каждом этапе демократически установит то, какая часть роста производительности пойдет на улучшение материальных условий существования, а какая часть будет компенсировать сокращение рабочего дня. Все это дает повод вести настоящее обсуждение, гораздо более демократичное, чем ложные обсуждения на национальной Ассамблее или в Сенате, где несколько сотен хорошо оплачиваемых за не очень утомительную работу политиканов устанавливают рабочее время для миллионов рабочих, даже не спросив их мнения, тогда как в действительности этот вопрос уже решен самими хозяйчиками.

При коммунизме общество сможет развиваться в таком ритме, в каком для себя определит рабочее население. Общество будет разбиваться в прогрессивном направлении. Будут отменены частная собственность, деньги, эксплуатация человека человеком.

Вот чем в нескольких словах является коммунистическая перспектива. Уточнена ли она по сравнению с эпохой Маркса? Конечно, нет! Материальные предпосылки коммунизма созрели сегодня как никогда. Производительные способности человечества сегодня гораздо большие не только по сравнению с эпохой Маркса, но также с эпохой Ленина.

Производство давно уже стало мировым. Для того, чтобы координировать деятельность своих предприятий, для того, чтобы проводить спекулятивные финансовые махинации, крупные тресты и банки установили колоссальные технические и организационные средства связи, централизацию в мировом масштабе, запускают спутники для того, чтобы наблюдать за растительностью и определять урожаи, создали густую сеть транспорта и мощные средства коммуникации, дающие возможность мгновенно передавать огромное количество информации с одного конца земли на другой. Тресты это сделали для того, чтобы грабить нашу планету.

Но те же самые средства под контролем пролетариата могут представлять собою великолепное средство для экономической организации. Да, человечество никогда не имело столько материальных возможностей для создания социальной организации, где равенство не будет ложным словом, за которым прячется всемогущество денег. Реализация этих условий зависит исключительно от быстроты, с которой пролетариат найдет в себе уверенность, боевой дух и осознание своей исторической роли.

Действовать ради этого является главной задачей, которое должно· себе поставить коммунистическое движение. Я верю в его возрождение. Оно возродится, ибо коммунизм не исчез. Он существовал до Советского Союза, и если Советский Союз действительно исчезнет, коммунизм выживет.

Во всяком случае коммунистический идеал жив в сердцах людей; в представлении, которое они имеют о социальной справедливости, даже если они не называют это "коммунизмом", даже если они не делают из этого необходимые политические выводы.

Эти чувства являются чувствами солидарности, братства и коллективизма. Коммунизм не только означает способ организации экономики. Это, главным образом, образ жизни. Самый большой вред капитализма заключается в том, что он разрушает общественное чувство, делая своими основными принципами индивидуализм и эгоизм, заключающиеся в лозунгах типа: "Каждый за себя!", "Пусть победит сильнейший! ".

При коммунизме человек вполне сможет жить как член общества, в котором каждый будет иметь право на солидарность и братство, в котором люди тем проще найдут себе место, чем более они будут разными, а значит смогут дополнять друг друга. Эта общественная жизнь даст возможность пользоваться всеми интеллектами, что вызовет быстрое развитие человеческой культуры и цивилизации, о чем сегодня можно только неопределенно мечтать.

Рабочих, которые когда-нибудь осуществят коммунистический идеал, не меньше, чем раньше. Наоборот, их стало даже больше, так как они существуют во всем мире. Не потерял пролетариат и своей социальной силы. Он также как и раньше сконцентрирован в самом сердце капиталистического производства. Он везде: в промышленности, на стройках, на транспорте, в банках. Рабочий класс, вместе взятый, в состоянии все контролировать и всем управлять.

Итак, подъем боеспособности пролетариата неизбежен. Посмотрите на то, какими осторожными становятся буржуазные политиканы, когда начинаются движения, могущие выйти из-под контроля профсоюзов. Они бы это не стали делать, если бы ограниченное и спорадическое проявление гнева рабочего класса не предвещало бы социальной вспышки в будущем.

Пусть буржуа, пусть все те, кто за хорошую плату или просто по глупости формирует общественное мнение, продолжают хоронить и еще раз захоранивать коммунизм, так как они это, впрочем, и делают вот уже десятки лет. Пусть они говорят избитые мысли насчет идей, которые, тем не менее, породил тот же самый капитализм, который они считают таким современным.

Да, коммунизм пробьет себе дорогу, об этом говорит как эволюция экономики, так и эволюция всего общества. Он пробьет себе дорогу благодаря людям, ибо люди сами творят свою собственную историю.

А что касается нас, мы сделали выбор - быть верными коммунистическим идеям, даже в течение этого временного исторического периода, когда сторонники их находятся в незначительном меньшинстве, мы его сделали на том же основании, на котором вот уже полтора века назад сделали его поколения активистов.

Будущее нам покажет, будет ли наше поколение полезным делу коммунизма, просто передавая будущим поколениям свой опыт борьбы и традиции, которые помогут в их будущей борьбе, или мы будем иметь счастье быть борцами этой борьбы.

Но то, что мы знаем наверняка. Так это то, что мы трудимся для будущего. Ибо будущим человечества остается коммунизм!